Дерзновения и покорности

Жизнь и судьба в обществе потребления. Как театр стал супермаркетом, но все равно сгорел

Вот так у нас.
.

Нашел вот такое начало хорошей статьи.

"В середине позапрошлого века импозантные петербуржские остроумцы браться Жемчжниковы (вместе с их кузенов Алексеем Констнтиновичем Толстым), практиковали такую шутку. Напроменаде вдоль Летнего сада и Зимнего дворца, встречаясь с министром финансов, они театрально с ним раскланивались и каждый раз произносили одну и ту же фразу: "Министр финансов - пружина государства".

(Кустарев А. МСП // Неприкосновенный Запас, 2012, №1, с.3)

Мне понравилось.
.

Почему-то я не театрал.
Когда-то Томас Манн умно сказал, что театр превращает толпу в народ.
Но это было давно. И сегодня, по-моему, уже стоит совсем другая задача. Всем надоел народ, а театр нас в него все превращает и превращает...

А еще во Владимире открылся какой-то мега-фестиваль театральный. Как пишут в местной прессе, с 17 по 26 сентября во Владимире пройдет всероссийский театральный форум - Фестиваль фестивалей «У Золотых ворот», на который съедутся 11 театров из России и ближнего зарубежья.

В общем, пир духа и театрального искусства.
Но я все равно не люблю театр. Можете ли вы не любить театр, как не люблю его я? Наверное, можете. Но я не люблю театр не так, как не любите его вы.
Я его когда-то терпел, и даже ходил туда. Но это было давно. В другой стране.
Бодлер, этот публичный самораспиаренный хулиган, написал про театр проникновенные строки:
"Прекраснее всего в театре мне всегда казалась люстра, великолепная сияющая штуковина, прозрачно-хрустальная, круглая и симметричная".

Я прочитал это в самом начале 90-х. Я до этого ходил в театр много раз, но на люстру не обращал никакого  внимания. Я не Бодлер. Поэтому я ходил в театр просто так. Бессмысленно. И даже беспощадно.
И вот, наконец, я первый раз в жизни пошел в театр со смыслом... Но, не обнаружив там никакой люстры, тут же ушел. Увидел лампочки какие-то в потолке. А люстры не было.
Буфет был. Это да. При посредстве буфета почти все спектакли заканчивались для меня в первом же антракте. Потому что в буфете было веселее, чем в зале и на сцене. Тем более, что на сцену меня не пускали. Только в зал. И еще в туалет пускали. Там после антракта было всегда жутко накурено и можно было подышать дорогим табаком и обрывками всяких сплетен и разговоров.
Однажды молодой милиционер, зашедший в туалет за своей надобностью (его тоже на сцену не пускали), строго спросил меня, одиноко стоявшего в клубах дыма и что-то тихо бормотавшего: "А вы кто такой, почему не в зале?"
- Понимаете, я автор пьесы, я волнуюсь... - почему-то ответил я.
Милиционер был не лыком шит, подкован, и поэтому спросил:
- Автор же Гюго?
- Да, это я - скромно ответил я.
- Но он же давно умер!
- Да нет, вот он, я живой, посмотрите...
Милиционер недоверчиво посмотрел и молча ушел, оставив меня в сигаретном дыму...

А в зале было неинтересно.
Как писал еще один нетеатрал, Сергей Довлатов - "город у нас добродушный, все спектакли кончаются бурными аплодисментами"....
Вот эти вечные аплодисменты раздражали меня не меньше, чем нарядная публика, два часа терпеливо ожидавшая момента, когда можно будет хлопать в ладошки. Я никогда не хлопал.
Единственное, что мне нравилось в театре - так это актеры на сцене. Но они, почему-то, всегда были в меньшинстве, далеко от меня, и совсем не на первых ролях.
Обойдусь без театра.
В начале 80-х было модно после спектакля устраивать обсуждение со зрителями. Я был еще школьник, но задал два вопроса и был выгнан из зала. Поэтому я не театрал.
Нет, не поэтому. На самом деле меня не выгнали, потому что я так и не задал эти два вопроса. Я затаил их в себе. Я их так и ношу в себе.
Поэтому я никогда не полюблю театр во вне себя. Я люблю театр только внутри. Но это совсем другая история.
.